Джим. Возрождение Империи - Страница 23

Его крик сразу подхватили трибуны и, в один голос, начали скандировать имя твари, которая должна убить Джима. Пол арены вздрогнул и из песка её поверхности начали подниматься большие, с острыми гранями камни. Уже через три минуты Джим стоял перед неким пейзажем, изображающим каменистую планету.

– Пусть же прольётся первая кровь! – сказал ведущий и, его грави-платформа медленно поплыла в сторону большого балкона, на котором расположилась правящая знать Конфедерации Иштар.

Перехватив свой меч, Джим двинулся в сторону большого камня, намереваясь залезть на него и осмотреться. Когда до камня оставалось с десяток шагов, около него появился Ролларк. Трёхметровая прямоходящая ящерица взбежала на камень и посмотрела на Джима своими желтыми глазами. Её передние короткие лапы, с длинными, острыми когтями, нетерпеливо зашевелились при виде замершего Джима. Большая, непропорциональная телу голова раскрыла свою пасть, демонстрируя два ряда острых зубов, выскочивший изо рта раздвоенный язык несколько раз дернулся снизу вверх и, ящерица рванула в атаку.

Атака была настолько стремительной, что Джим не успел на неё среагировать. Сбив его с ног, ящерица полоснула его по левому предплечью, оставляя три глубокие раны на его руке. Джим вскочил на ноги, озираясь по сторонам в поисках ящерицы. Трибуны, увидев кровь, ликовали. От большого балкона на несколько метров отошла грави-платформа с ведущим. Вскинув руки вверх, он прокричал.

– Первая кровь пролита. – и, развернув свои ладони в сторону трибун продолжил. – Очередь первой смерти…

Джим его не слушал, сейчас он напоминал сжатую пружину. Пытаясь отследить перемещение ящерицы, он замечал, как она перебегала от камня к камню, словно играя со своей добычей, перед тем как умертвить ее. Левая рука Джима уже вся была алого цвета. Кровь стекала до кончиков пальцев и капала на белый песок, который жадно поглощал ее, почти не оставляя ничего на поверхности. С таким кровотечением он сможет простоять совсем не долго, до того, как просто потеряет сознание.

Опустив меч, Джим решил использовать те несколько секунд, которые у него еще остались. Мгновенно уняв своё, бешено стучащее сердце, выровняв дыхание, он словно отключил окружающее пространство, с ревущими трибунами и болью, оставив только себя и ящерицу.

Ему хватило пяти секунд, чтобы увидеть, как краски арены потухли, а всё вокруг стало уже привычного серого цвета. Как-то отстранённо он чувствовал свою рану на левом предплечье. Брошенного короткого взгляда было достаточно, чтобы заметить остановившееся кровотечение на почти стянувшихся ранах. Наигравшись, из-за большого камня выскочила ящерица и, пригнув свою голову, ринулась в атаку на стоявшего Джима. Делая в нужный момент резкий шаг в сторону, Джим пропускает голову ящерицы мимо себя, одновременно нанося удар в шею, в который вложил всю силу правой руки. Офицерский меч, не смотря на свое плохое «обслуживание», не подвёл его: войдя на треть лезвия в шею, он прочно застрял в позвоночнике твари. Рывок и, уже безоружный, Джим провожает взглядом ящерицу, которая, пробежав по инерции ещё несколько метров, с гулким звуком зарывается в теплый песок арены.

Тишина… Такую тишину он помнил только в карцере, благодаря которому он сейчас и выжил. Вздохнув, Джим в полной тишине подошёл к, ещё подающей признаки жизни, ящерице и, ухватившись за рукоять меча, выдернул его из шеи. Провожаемый безмолвием, он прошёл к калитке и уже собирался открыть её, как вдруг она резко распахнулась, а на Джима уставились два дула штурмовых винтовок.

– Брось меч. – хрипло сказал один из десантников. Это было больше похоже на просьбу.

Громкий звук, упавшего на каменный пол меча, вывел ведущего из шока.

– Первая смерть на Великих играх… – совсем неуверенно произнес ведущий. Уже заходя в дальнюю камеру, где его ждал какой-то местный врач, Джим услышал, как трибуны начали кричать – «командор», но профессиональный ведущий, уже взяв себя в руки, направил зрителей в другое русло и, Великие игры продолжились.

Суровый врач встретил его с легкой опаской в глазах, но, быстро разложив свои инструменты, приступил к работе. Вылил на раны какую-то дрянь, от которой Джим чуть не потерял сознание, но, уже через пару минут, он почувствовал, как предплечье занемело. Дальше этот врач зашивал его раны. Грубо, по живому, совершенно не заботясь о состоянии швов и раненого.

Джим терпеливо ждал, когда этот мясник закончит свое дело. Всё свои манипуляции он делал, не проронив ни слова, также молча сложил обратно грязный инструмент и, закрыв свой баул, вышел из камеры, плотно прикрыв за собой дверь. Проводя его взглядом, Джим уже собирался лечь и подумать, куда можно спрятать свой, только что приобретенный, трофей. Небольшой медицинский скальпель, после того, как справился с нитками, плавно поменял своего хозяина. Джим ловко его увёл у врача, незаметно зажав скальпель в своей ладони. Таким инструментом можно будет попробовать снять ошейник.

Сильный удар в двери камеры заставил её распахнуться, ударившись о стену. В камеру влетело три десантника при полной экипировке. Двое взяли Джима на прицел своих винтовок, а третий, подскочив к нему, нанёс прикладом штурмовой винтовки удар в живот. Воздух моментально выбило из лёгких, от боли Джим согнулся пополам и, упав на колени, схватился за живот. Вслед за десантниками в камеру вошёл тот самый разъяренный, накрашенный ведущий. Присев рядом с ним, он, приподняв его голову, брызгая слюной и задыхаясь от гнева, сказал: